Ильин Иван Александрович1882 — 1954
* * * * * * * * * ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА Ильин Иван Александрович (16/28.03.1882 - 21.12.1954) В начале 21 века над могилой Ивана Александровича и его супруги нависла угроза уничтожения [1]. Кем была все-таки продвинута идея перезахоронения непонятно, т.к. в [2] об этом говорится очень туманно. Церемония перезахоронения праха философа Ивана Ильина и его супруги состоялась 3 октября 2005 года в некрополе Донского монастыря в Москве. [3] С возвращением интеллектуального наследия Ивана Александровича дело обстоит следующим образом. Архив попал на хранение в Мичиганский госуниверситет в 1965 году из Цюриха после смерти Ивана Ильина в 1954 году. "Иван Александрович завещал хранить свой архив за рубежом до тех пор, пока в России не закончится большевистский режим",– пояснил газете эксперт Российского фонда культуры профессор Юрий Лисица. Хранитель архива профессор Мичиганского университета и ученик Ивана Ильина Николай Полторацкий не спешил передавать архив России и после развала СССР. С приходом к власти Владимира Путина в семье Полторацких отношение к России изменилось, правда, к этому времени самого профессора уже в живых не было, а права на архив перешли его вдове Тамаре Михайловне. Возвращение архива Ильина состоялось в рамках президентской программы "За примирение и согласие" (программа призвана преодолеть историческое разделение в обществе, которое произошло в 1917 году. В ее рамках в 2005 году были перезахоронены Антон Деникин и Иван Ильин), курируемой полпредом президента РФ Георгием Полтавченко и осуществляемой при активном участии Российского фонда культуры и госструктур. Возвращение архива обошлось в $60 тыс. За финансовой помощью представители власти обратились к известному бизнесмену Виктору Вексельбергу, который оказал ее через фонд "Связь времен".[4]
* * * * * * * * * Статья предоставлена: Энциклопедия русского самосознания И. А. Ильин
Глубокоуважаемый Николай Викторович! Вы просили меня, чтобы я написал для Вашего журнала «о себе самом». Я понимаю это так, что мне следует формулировать для Ваших читателей мои жизненные воззрения и убеждения. Я делаю это с радостью. И при этом исхожу из вопроса: что нам делать? – нам, русским людям, верным России и ищущим путей к ее возрождению... И вот, с самого начала нам надо признать, что кризис, приведший Россию к порабощению, унижению, мученичеству и вымиранию, был в основе своей не просто политический и не только хозяйственный, а духовный. Трудности хозяйственные и политические могут возникнуть и накопиться везде и могут обрушиться на каждое государство. Но каждому народу даются духовные силы именно для того, чтобы преодолевать эти трудности и творчески справляться с ними, не впадая в разложение и не отдавая себя на соблазн и растерзание силам зла… Но в роковые годы 1-й мировой войны (1914—1918) русские народные массы не нашли в себе этих необходимых духовных сил: эти силы нашлись только у героического меньшинства русских людей; а разложившееся большинство – ибо, за вычетом пассивнонейтральных «хороняк», это было, повидимому, большинство, – соблазнилось о вере, о Церкви, о родине, о верности, о чести и о совести, пошло за соблазнителями, помогло им задавить, замучить и выбросить за рубеж верных и стойких, а само было порабощено на десятки лет своими соблазнителями. Политические и экономические причины, приведшие к этой катастрофе, бесспорны. Но сущность ее гораздо глубже политики и экономики: она духовна. Это есть кризис русской религиозности. Кризис русского правосознания. Кризис русской военной верности и стойкости. Кризис русской чести и совести. Кризис русского национального характера. Кризис русской семьи. Великий и глубокий кризис всей русской культуры. Я глубоко и непоколебимо верю, что русский народ справится с этим кризисом, восстановит и возродит свои духовные силы и возобновит свою славную национальную историю. Но для этого ему необходимо прежде всего свободное дыхание воли и разума – и честные, верные слова диагноза, целения и прогноза. А это дыхание отнято у него в России – уже тридцать лет. Оно имеется только у нас, за рубежом, и то далеко не у всех и не цельное. Отсюда наша величайшая ответственность перед Россией. Мы не должны, мы не смеем упрощать и снижать проблему нашего национального возрождения. Мы должны честно, как перед лицом Божиим, исследовать наши слабости, наши раны, наши упущения; признать их и приступить к внутреннему очищению и исцелению. Мы не смеем предаваться церковным раздорам, партийным распрям, организационным интригам и личному честолюбию. Мы должны строить себя заново: внутренне, духовно; готовить те верные слова и те оздоровляющие идеи, которые мы выскажем нашим братьям в России, в глубокой уверенности, что мы и там найдем наших единомышленников, втайне все время помышлявших и радевших о России, о ее очищении и восстановлении. После того, что произошло в России, мы, русские люди, не имеем никакого основания гордиться тем, что мы ни в чем не передумали и ничему не научились, что мы остались верны нашим доктринам и заблуждениям, прикрывавшим просто наше недомыслие и наши слабости. России не нужны партийные трафареты! Ей не нужно слепое западничество! Ее не спасет славянофильское самодовольство! России нужны свободные умы, зоркие люди и новые, религиозно укорененные творческие идеи. И в этом порядке нам придется пересматривать и обновлять все основы нашей культуры. Мы должны заново спросить себя, что такое религиозная вера? Ибо вера цельна, она строит и ведет жизнь; а нашу жизнь она не строила и не вела. Мы во Христе крестились, но во Христа не облекались. Наша вера была заглушена страстями; она была разъедена и подорвана рассудком, который наша интеллигенция принимала за Разум. Поэтому мы должны спросить себя, что такое Разум и как добывается его Очевидность. Эта очевидность разума не может быть добыта без сердечного созерцания. Имто Россия и строилась больше всего: из него исходила (в отличие от католичества и протестантства) Православная вера; на нем покоилось в России верное правосознание и военная доблесть; им было проникнуто все русское искусство; им вдохновлялась ее медицина, ее благотворительность, ее чувство справедливости, ее многонародное братство. И вот, созерцающая любовь должна быть вновь оправдана после эпохи ненависти и страха и вновь положена в основу обновляющейся русской культуры. Она призвана возжечь пламя русской веры и верности; возродить русскую народную школу; восстановить русский суд, скорый, правый и милостивый; и переродить русскую систему наказаний; она призвана перевоспитать в России ее администрацию и ее бюрократию; вернуть русскую армию к ее суворовским основам; обновить русскую историческую науку в традициях Забелина1; окрылить и оплодотворить всю русскую академическую работу и очистить русское искусство от советчины и от модернизма. И главное: ВОСПИТАТЬ В НАРОДЕ НОВЫЙ РУССКИЙ ДУХОВНЫЙ ХАРАКТЕР. Подготовляя это духовное возрождение в наших исследованиях, мы должны поставить перед собою и разрешить ряд вопросов глубокого, последнего измерения. Почему так необходима и драгоценна человеку духовная свобода, почему так важно воспитать в человеке самодеятельную и ответственную духовную личность? В чем сущность верного характера и как возрастить его в русских людях? Что такое христианская совесть и как осуществляется совестный акт? Почему надо беречь и держать в чистоте семейную жизнь? Как найти духовные основы и духовные пределы патриотизма и национализма? Чего требует справедливость—равенства или неравенства? Каковы суть аксиомы правосознания, нарушение которых разложит всякий режим и погубит всякое государство? Каковы суть необходимые аксиомы демократии, без коих ее нелепо вводить и бессмысленно поддерживать? В чем основы монархической власти, отсутствие которых погубит всякую монархию? Каковы суть аксиомы и задачи академического преподавания? Почему оно требует свободы для профессоров и самодеятельности от студентов? В чем состоит истинная свобода художника? В чем состоит художественность искусства? Почему ни одна отрасль духовной деятельности не терпит ни продажности, ни лести, ни личной, партийной и всякой иной закулисной протекции? В чем сущность здорового хозяйственного акта? Почему он требует свободной инициативы, частной собственности и братской щедрости? В чем состоит воочию обнаружившаяся антисоциальность социализма? В чем состоит противоестественность и отвратительность всякого тоталитаризма – все равно левого или правого? В чем различие между авторитарным строем и тоталитарным? Почему Россия выросла политически и духовно в авторитарном строе и стала мировою раною при тоталитарном порабощении? Ясно: вся, вся духовная культура, во всех своих священных основах требует от нас исследования и новых национальнорусских ответов… И нашему народу предстоит встать из своего долгого унижения; покаяться в своих соблазнах и в своем падении, неизмеримо величайшем, чем то, о котором взывал некогда Хомяков2; вновь утвердить свой национальный духовный лик и заткать новую ткань новой жизни. Это будет делом нескольких поколений; но оно будет осуществлено и достигнуто. А теперь позвольте мне сказать два слова о себе лично. На протяжении всей моей жизни, с тех пор как я приступил к самостоятельным научным исследованиям, я работал именно в этом направлении. Ибо я понял политические опасности России еще во время первой революции; я увидел соблазнительность новой русской поэзии и новой русской публицистики в годы, предшествовавшие Первой мировой войне; и пережил крушение России кровью сердца и пять лет изучал большевизм на месте. И в советских тюрьмах давал себе клятву идти безоглядно по пути этих исследований. Но я не торопился писать и печатать мои книги. Так, мое исследование «О сущности правосознания», законченное в 1919 г., читанное в виде курса лекций в московских высших учебных заведениях, обсужденное не раз в заседаниях московского юридического общества и в частных собраниях московской доцентуры и профессуры, доселе еще не увидело света. Я давал моим трудам спокойно вызревать в течение десятилетий. У меня есть темы, вынашивающиеся по тридцать лет («Учение о духовном характере», «Аксиомы религиозного опыта») и по сорок лет («Учение об очевидности», «Монархия и республика»). Я возвращался к каждой теме по многу раз, через пятьшесть лет, и все время накапливал материал; потом садился писать, записывал все, что было зрело, и снова откладывал. Теперь мне 65 лет, я подвожу итоги и пишу книгу за книгой. Часть их я напечатал уже понемецки, но с тем, чтобы претворить написанное порусски. Ныне пишу только порусски. Пишу и откладываю – одну книгу за другой—и даю их читать моим друзьям и единомышленникам. Эмиграция этими исканиями не интересуется, а русских издателей у меня нет. И мое единственное утешение вот в чем: если мои книги нужны России, то Господь убережет их от гибели; а если они не нужны ни Богу, ни России, то они не нужны и мне самому. Ибо я живу только для России. ПУТЬ ЖИЗНИ Родился 28 марта 1883 г. в Москве. Среднее образование – в пятой и первой Московских классических гимназиях. 1901—1906 гг. – юридический факультет Московского университета. 1906—1909 гг. – подготовка к магистрантскому экзамену. Декабрь 1909 г. – пробные лекции и звание приватдоцента по кафедре истории философии права. 1910 г. – чтение первого курса в Московском университете. 1910—1912 гг. – заграничная командировка (Германия, Франция, Италия). 1912—1922 гг. – преподавание в Московском университете и многих других высших учебных заведениях Москвы. 1918 г. – защита магистерской диссертации «Философия Гегеля»: степень доктора государственных наук. 1921 г. – избрание в преподаватели историкофилологического факультета; избрание в председатели Московского психологического общества. После процесса в революционном трибунале и нескольких арестов – в августе 1922 г. приговор по 58-й статье с заменою пожизненным изгнанием. С октября 1922 г. – жизнь в эмиграции. 1923—1934 гг. – профессура в Русском научном институте в Берлине. Публичные выступления в Германии, Франции, Швейцарии, Австрии, Чехии, Югославии, Латвии и Эстонии. В 1934 г. – лишение кафедры за отказ преподавать, следуя партийной программе националсоциалистов. 1934—1938 гг. – доносы и преследования усиливаются: конфискация печатных работ и полный запрет выступлений. Июль 1938 г. – переезд в Швейцарию. Лекции в швейцарских народных университетах и ученых обществах. Ученые и литературные работы.
Июнь, 1948 г. * * * * * * * * *
|